Стена между нами или семь ночей (СИ) - Страница 36

— У меня тогда ни слез не было, ни криков. Я на дороге сидел, держал мамину голову. А у нее руки не было, представляешь? И глаза открытые, а один пустой. Тело исколотое, изуродованное. Что бы ты чувствовал на моем месте?

Голос пустой, без эмоций или даже с потаенной издевкой. Почему его забавляет наш разговор? Пытается объяснить мне, что я не смогу понять его боль? Конечно, не смогу. Это невозможно! Мы ведь разные! И ситуации у нас разные!..

— Не знаю, — коротко ответил я. — Когда мать повесилась, был только страх и непонимание того, что произошло.

Еле заметно, но Андрей кивнул, усмехнулся чему-то.

— То-то и оно, что страх и непонимание. Я видел тела родителей, то, в каком они состоянии, и продолжал звать их, разговаривать с ними, уговаривать подождать, ведь скорая скоро приедет. Им помогут, — он резко смолк, наконец, напрягся, не в силах сдерживать эмоции. — А еще… я боялся, что нас машины задавят, если будут ехать. Все повторял им и повторял: «Вставайте, надо с дороги уйти, опасно ведь». А они все лежали и лежали. Не слышали меня.

Хотелось, чтобы он замолчал, чтобы его монотонный голос затих, чтобы перестал все это говорить. Но понимал, что другого случая не будет. Только сейчас и только здесь он может рассказать. И только именно так.

— Ощутимее страх стал, когда скорая, которая должна была им помочь, почему-то решила передать их полиции. А те стали что-то изучать, записывать, накрыли их… Когда лица перестал их видеть, в голове что-то клацнуло. Я… я стал звать родителей. Голос срывался, и я все не мог внятно и четко хоть что-то произнести. А потом каменное лицо брата, будто и он в маске. Он смотрел на меня, но меня не видел. Совсем. Ничего не видел. Оглушенный, бледный… Я не знаю, почему рассказываю это тебе. Никому ведь не рассказывал. Просто… просто…

Он замолчал, вздрогнув от моего прикосновения. Крепко сжал его ладонь, понимая, что не смогу произнести хоть что-то. Это будет похоже на помесь всхлипов и хрипов с буквами.

Никто не мог его понять. Никто не сможет. Именно поэтому так хочется, чтобы он успокоился. Просто успокоился. Отпустил это все.

— Больше всего на свете я хочу забыть все это и никогда не вспоминать. Будто я потерял тогда сознание. Будто не видел ничего.

Я лишь крепче сжал руку, усиленно вглядываюсь в потолок.

— А чего ты хочешь от жизни?

— Я? — немного удивленно переспросил у Андрея, не ожидав такого вопроса. — Чего хочу? — Даже не задумывался, просто ответил: — Сейчас я хочу сделать тебе такой подарок, чтобы ты на всю жизнь запомнил, ну или хотя бы улыбнулся.

Я говорил спокойно и искренне, поэтому малость обиделся, услышав на это:

— Тогда поцелуй меня.

Снова включил свой защитный панцирь?

— Не смешно, — устало вздохнул я, отпуская его руку, только он сжал пальцы, чем и смутил.

— А кто смеется? — повернув голову ко мне, спросил он.

Я растерялся. Просто смотрел ему в глаза какое-то время, пытаясь понять, что Андрей от меня ждет, что мне сделать. И почему он о таком говорит? Что происходит?!

— Ты в своем уме? — одичало уточнил я, надеясь, что Андрей сейчас улыбнется или скажет, что это еще одна неудачная шутка.

— Не знаю, — признался тот, продолжая до боли сжимать мою ладонь.

— Ты пугаешь меня, — выдал я в ответ, пытаясь вырваться. Только фиг там. В силе я ему проигрывал, как и в росте.

— Да я сам себя пугаю, — серьезно проговорил тот и повернулся на бок, заставляя меня ошалело отползти в сторону, сколько длина моей руки позволила. — Не хочешь? — поинтересовался он. А в глазах вообще ничего. Как стекло. Только себя испуганного вижу.

Отрицательно мотнул головой, будто нервный тик, чуть не вскрикнул от ужаса, когда кто-то ухерачил в дверь, похоже, ногой.

— Есть будете? — Костян оттуда. Почему не вошел?

— Д-да! — отозвался я, желая свалить от Андрея подальше.

— Тогда спускайтесь! — проорал тот недовольно и снова долбанул в дверь. Ушел.

— Слышь, отпусти, — охренело таращась на друга, попросил я. Тот даже не моргнул. — Да в чем дело? Что происходит?

— Почему ты здесь?

— Что? Не понимаю.

— Почему ты здесь? — уже по словам повторил Андрей.

— Потому что ты мой друг, потому что ты пригласил, потому что беспокоюсь за тебя, потому что…

Заткнулся, когда он придвинулся. Смотрит на меня, глаза бегают, будто ищет во мне что-то. Кажется, не нашел, тяжело вздохнул, наконец отпустил мою руку.

— Пошли, — уж в который раз произнес он, садясь, медленно встал, бегло осмотрел меня с ног до головы. — Ты подумай над моей просьбой, ладно?

Нервно кивнул в ответ, охреневая дальше некуда, дождался, когда Андрей отойдет, после этого встал.

Еще несколько секунд мы пялились друг на друга, и он наконец пошел вперед. Лишь тогда я поплелся следом, почему-то ощущая дрожь во всем теле и еще большую тревогу в душе.

6. Все не так плохо. Или так только кажется?

Меня обидел его вопрос, да и его поведение тоже. Было такое ощущение, что он испытывает меня, как в прошлый раз, только теперь как-то иначе. Будто он и правда ждет, что я его поцелую.

От одной мысли об этом тошно становится.

Ну серьезно! Почему? Что на него нашло? Или я сделал что-то странное? Разве что мой вопль: «Хочу и пялюсь!». Но он первым начал всякую хрень нести!

— Давайте уже садитесь, — поторопила нас Анастасия, бля, как там ее, короче, тетя Настя ― сестра матери Андрея (если ничего не путаю).

— Руки помоем, — ответил друг, утаскивая меня в дверь в той комнате, где и до этого все заседали. Правда теперь диваны и кресла были отодвинуты к стенам, а их места заняли стулья и стол.